Десерт для серийного убийцы - Страница 61

Место Коля выбрал укромное. Подальше от людских глаз и тех тропинок, где часто гуляют люди. И расстелил рядом с машиной половинчатый обрывок одеяла, крикнув:

– Скатерть-самобранка!

Леший не запомнил, сколько они так сидели. Не запомнил, сколько выпили. Ему казалось, что слишком много, но он и так пропускал, пил через дозу. Колю не стесняло, что он за рулем. Он вполне мог и за двоих выпить. Светка от него не отставала. Потом они ушли в кусты, и Коля заговорщически подмигнул Лешему. Сиди, мол, жди очереди. Когда вернулся, кивнул:

– Что расселся? Нехорошо заставлять женщину ждать… – и легонько подтолкнул поднявшегося Лешего в плечо. – Не стесняйся, ее еще вечером и на мужа хватит.

– Так она – замужем?

– Замужние – безопаснее. В отношении всяких болезней.

Леший пошел. Светка лежала неподалеку, на второй половине одеяла из машины, вульгарно вскинув ноги и болтая ими, якобы от нетерпения. На ветке молодой сосны висели кружевные трусики.

– Иди, иди сюда, мой хороший! Покажи-ка мне, на что ты способен… – и она пьяно захохотала.

Он расстегнул ремень на брюках и склонился над ней. Даже обнять не попытался, сразу поцеловал с надеждой, трепетно. Он так давно ждал этого поцелуя. Он сам чувствовал, как горят его губы. Но ее губы оставались холодными и равнодушными. И тогда он понял, что все повторяется! Ведь только что, минуту назад он так хотел Светку, так жаждал почувствовать себя мужчиной, а после поцелуя все прошло.

Леший ударил ее. Он ударил, не думая, что Коля где-то рядом. Не думая, к каким последствиям это может привести. Светка закричала. А он бил и бил. Рядом оказался Коля, схватил Лешего, оттащил от жертвы, придавил к машине:

– Ты что, дурак?

Он отвернулся. Потом достал из кармана нож, молча нажал кнопку – и тут же ударил Колю в горло, прямо в сонную артерию. Леший знал, что сейчас брызнет во все стороны кровь, и потому придавил шею мента к земле, накрыл голову половиной одеяла, уронив остатки водки и стакан на землю, и только там вытащил нож.

Руку вытирать он не стал. Взял одеяло за уголок и стащил с убитого. Кровь бежала из горла с бульканьем. Глаза Коли оставались открытыми.

Леший пошел в кусты. Светка все еще плакала там. А он сделал все так, чтобы это очень походило на первое убийство – год назад. Он очень старался бить ножом в те же самые места. Он хорошо помнил, куда бил тогда.

А потом вернулся к Коле. Забрал у него из кармана туго набитый бумажник, но заглядывать в него не стал. Нечаянно наткнулся рукой на подмышечную кобуру с пистолетом. Забрал пистолет и запасную обойму. И тщательно вытер все места в машине, к которым прикасался. Не оставил без внимания бутылку и стакан. Но свой стакан он унес с собой. И опять ушел в сторону реки. Вымыть руки и рукав ветровки. Он был все в той же ветровке, что и в первый раз, и это казалось ему символичным. И только там, смыв кровь, он вдруг с сожалением подумал о том, что Коля обещал сделать ему направление целевым назначением. Работа была бы интересная.

О самом Коле и о Светке он потом даже не вспоминал.

2

– Умник какой, – зло глянул на меня майор Лоскутков. – На всем готовеньком хочешь прожить? Ты бы уж сразу запросил список на весь автотранспорт города и полную картотеку областного УВД. Чтобы нас не мучить долго и постоянно. Все данные тебе выложи на блюдечке. А сам только деньги получаешь. Покупаешь компьютеры и сотовые телефоны. Номер хоть сообщи…

– Я на эти деньги сахар для тебя покупаю, – я кивнул на пачку сахара, что стояла на подоконнике со вчерашнего дня. – Завари хоть чай, когда к тебе гости приходят. А ворчать потом будешь.

Я написал на листке, который мне Лоскутков подсунул, номера «Опеля»-преследователя и «четверки» цвета «баклажан». Майор пододвинул листок Володе:

– Сходи, попроси побыстрее проверить.

Тот усмехнулся, но пошел.

– Выкладывай, какие у тебя претензии есть к бедной девочке? Зачем тебе нужно ставить ее под «наружку»?

– Это может не оправдаться, но шансы есть.

– Если может не оправдаться, то сам и води ее. Чтобы установить «наружку», мне нужно составить письменное обоснование и идти подписывать или к начальнику, или к первому заму. С подозрениями меня элементарно подальше пошлют и будут правы.

– Бюрократы… – не удержался я.

– На том и стоим, – не остался в долгу мент. – Выкладывай мне все.

Зазвенел телефон. Лоскутков сделал жест рукой – подожди, мол, – включил в розетку электрочайник, исполняя мою скромную просьбу. И только потом снял трубку.

– Слушаю. Майор Лоскутков. Так. Понятно. Понятно. Я этого и ждал. Не напугаешь… – и положил трубку, не попрощавшись. – Мать их… Придется извиняться перед твоим «тихушником». Ладно хоть, его у нас пока держат. А то в СИЗО – удобства не те.

– Да и у вас не лучше, я слышал…

– У нас хоть камеры на двоих.

– Но все же – камеры… Ты бы сам там ночку провел, по-другому бы запел.

– А что ты на меня напираешь? Я что, отпустить его должен был, как только узнал, кто он? И почему Леший не может быть следователем? Да будь он самим президентом, я не обязан был бы его отпускать.

– Или ментовским опером… – съехидничал я.

– Был такой случай, – вдруг мрачно кивнул майор. – Где-то в Сибири, не помню точно город.

– Ну, что там? С экспертизой…

– Там пустышка. И по Чанышеву, и по Панкратову. ДНК не совпадает. И на ноже капитана – остатки крови животного. Оказывается, у человека и у животных разное количество каких-то кровяных телец. Сейчас с курьером пришлют акт. Там все точно сказано.

– А каких телец, белых или красных? – блеснул я интеллектом.